Чародей - Страница 104

104

Гулкий стук упавшего тела разорвал мертвую тишину, в которой происходил чародейский бой. Все это время присутствующие сидели в оцепенении, глядя перед собой пустыми глазами. Второй чародей контролировал их, наложив сложное проклятие подчинения. Он слегка брезгливо посмотрел на мертвеца и произнес:

– Долго провозились, надо было с улицы вдарить конструктом с накачкой маны, и всех делов.

Вышедший из боя победителем чародей стряхнул с рук усталость и остатки вражеского проклятья, взглядом проследив, как оно пытается из разорванных клякс собраться вместе. На мгновение замерев, он накрыл его невесомым светлым облачком, которое быстро всосало в себя чужую энергетику, а потом и само развеялось.

– Нам не нужны тут разрушения. От таверны бы ничего не осталось, да и другие бы поняли, что дело не чисто. А так – ну, повздорил с кем-то, проиграл… Всех делов-то. Ты, кстати, всех держишь? Проверил, сверху есть кто?

Первый чародей смутился, ведь действительно прокололся – не проверил, и начал суетливо формировать конструкты-ищейки. Его собеседник усмехнулся и махнул рукой:

– Не надо, я сам проверю. Ты пока внедри в посетителей ложные воспоминания, будто Корциус сидел-сидел, а потом просто упал. С кем не бывает. – Усмехнулся он.

– Тут даймон есть. Подействует ли на него?

– Попытайся. В любом случае, даже если не выйдет, он не станет никому говорить. Даймоны умные – они в чужие разборки не лезут.

Стоящий наверху мужчина на цыпочках отошел от прохода, вынул из кармана две горошинки, одну оставил там, где стоял, а вторую запустил катиться в дальний конец коридора. Сам же быстро скрылся в своей комнате, лег на кровать и усилием воли погрузил себя в полудрему. Оставленные артефакты сработали спустя несколько секунд после того, как мужчина уснул. Из них выплестнулись сложной конфигурации искусные сети, которые тут же прилипли к стенам коридора. Они впитали в себя жизненную энергетику в радиусе нескольких метров, передав ее в лежащие на полу горошинки – защищенные от излучений амулеты, и перемешали оставшееся легкими энергетическими всплесками слабой интенсивности, а затем разрушились. Конечно, не все впитали, но и того, что удалось, с лихвой хватило, чтобы перепутать аурные отпечатки и снизить их яркость. Кстати сказать, для чего использовались эти горошинки самими археями, было неизвестно. Слишком маломощные и специфические амулеты, а нашли их в древних раскопках, насыпанными навалом в обычный кувшин.

Ни конструкты, выпущенные чародеем, ни сам чародей, быстро прошедший по коридорам и проверивший общую обстановку в помещении, ничего странного не заметили. К счастью для спящего мужчины, среди них не было Видящих, которые могли бы отметить нестыковки. Но даже, если бы и были, Шойнц Индергор Виртхорт, а это был именно он, знал, что точную информацию снять они бы не смогли – в лабораториях эксперименты показали, что с высокой долей уверенности можно утверждать, что резкие энергетические перепады и "взбивание" аурных отпечатков нарушают четкую информационную картину, и разобраться в остатках может только сильный Видящий, которых среди чародеев не так уж и много. Поэтому, краем почти бодрствующего сознания удостоверившись, что чародеи не собираются избавляться от возможных свидетелей, он ослабил контроль над дремой и окончательно погрузился в кратковременный сон.

– Это что же получается? – недоуменно думал Шойнц, очнувшись от суеты в коридоре, связанной с неожиданной смертью постояльца. – Чародеи убивают чародеев? Он думал, это его задача. А тут какие-то еще местные разборки. Или в игру вступил третий игрок? Шойнц взбил рукой свои коротко остриженные волосы. Пришлось отрезать его лелеемую шевелюру, чтобы полнее соответствовать образу. В Оробосе дворяне редко носят длинные до пояса волосы. Максимум до плеч. Это Шойнцу не нравилось, но дело было превыше всего.

Довольно быстро добравшись до западных территорий Оробоса, где он предполагал перехватить Карину эль Торро, Виртхорт сразу заметил нездоровую активность чародеев. Причем, не местных, и практически во всех пограничных городках. Его люди по одному-двое тоже обосновались в этих населенных пунктах, чтобы не пропустить нужной им персоны, ведь наверняка беглецы захотят где-нибудь остановиться для приведения себя в порядок после длительного путешествия. Вот кордосцы и заметили эту чародейскую активность. Пришлось срочно перерабатывать планы. А какая у них задача? Правильно, чтобы девчонка живой добралась до своего отца. А для чего тут чародеи? Явно тоже за ней приехали! И уже спустя три дня после утверждения нового плана, чародеи в разных городах, со стороны как бы по естественным причинам, стали умирать. Понятно, что скоро это заметят, сложат один и один и догадаются, что кто-то развязал против них войну. Шойнц справедливо считал, что на кордосцев чародеи подумают в последнюю очередь. Ну, просто неоткуда им тут взяться, и причин особых нет. И будут разбираться между собой. Стоп! А не было ли убийство Корциуса именно такой разборкой? Нет… Вряд ли. Тот чародей назвал его по имени, значит точно что-то конкретно против него имел. Но и на личное не похоже, ведь Корциус был одним из охотников на Карину. И это больше говорит о том, что здесь появился кто-то, кто много знает и чьи интересы в данном конкретном случае и в данном месте могут совпадать с интересами искусников. Впрочем, слишком мало данных для анализа. Пока ничего особенного не случилось, придется продолжать придерживаться разработанного плана по уничтожению чародеев, с высокой долей вероятности присланных для поимки Карины эль Торро. Жалко только Корциуса. Шойнц очень удачно скрывался в его тени, ведь любой знает, что лучше всего прятать вещь на самом видном месте. Вот и искусник старался придерживаться с ним дружелюбно-нейтральных отношений. То, что чародей раскроет его как искусника он не боялся: перед отправкой в Оробос он очень тщательно перетряхнул секретные запасники архейских амулетов их службы, да и свои наработки тоже были… Теперь по ауре его и его людей может раскрыть только очень опытный чародей, возможно даже уровня Повелителя Чар, но усиливает этот маскирующий эффект специальная подготовка, которую прошел каждый боец СИ – при виде чародея они просто начинали лучиться расположением и другими положительными чувствами. Это сбивало внутреннее чутье как простых чародеев, так и Видящих. Достаточно рассказать, какую проверку проходил боец СИ после тренировок, чтобы быть отобранным для операции – под четким контролем "домашнего" чародея каждый должен был сделать то, что более всего ему противно в жизни, причем так, чтобы чародей обманулся в чувствах бойца. Один целовал дохлую крысу, другой клал на лицо живого паука размером с ладонь, третий спокойно слушал, как поносят Императора. У каждого находилась своя слабость, вызывающая у него максимально негативные эмоции. И ни одна эмоция, ни один негативный всплеск не должен был быть определен чародеем.

104